ПРИВАТИЗАЦИЯ

(от лат. privatus частный) — передача или продажа государственного или муниципального имущества (земельных участков, промышленных предприятий, банков и других финансовых учреждений, средств транспорта, связи, массовой информации, зданий, акций, культурных ценностей и т. п.) в собственность отдельных лиц или коллективов.

Приватизация — один из инструментов экономической политики. В связи с увеличивающимся разделением труда и усложнением процессов производства, распределения, обмена, продаж (автомобиль 1970-х гг. делался в 30 странах мира, тогда как в начале века тот же Форд все комплектующие производил сам; простой мобильный телефон устроен сложнее, чем первый искусственный спутник Земли и т. д.) на предприятиях с середины XX в. стали расти транзакционные издержки, которые делали невозможным управление с правительственного уровня. Стало понятно, что вертикальные пирамидальные структуры уступают место горизонтальным связям, в них в частные руки должны быть переданы и функции планирования и тактического руководства.

Государство определяет правила игры, но само перестает быть экономическим игроком. Через процедуру разгосударствления в 1970–80 е гг. прошло более 80 стран мира, от стран бывшего социалистического лагеря с плановой экономикой, где госсектор доминировал, до государств с развитой рыночной, где доля государственных предприятий была сравнительно невелика. Но и там необходимость повышения эффективности производства заставляла правительства передавать и продавать часть госсобственности в частные руки. Порой речь шла даже о целых отраслях промышленности.

Естественно, меры эти были непопулярными, потому что неизбежно вели к массовым увольнениям и росту социальной напряженности. Так это было, например, в Великобритании во времена премьерства М. Тэтчер, когда правительство тори приняло решение о разгосударствлении угольной отрасли.

При этом результаты приватизации в разных странах были отнюдь не однозначными. Если, например, в той же Великобритании разгосударствление части предприятий привело к укреплению госбюджета (в результате как увеличившегося поступления налогов, так и сокращения субсидий госпредприятиям) и росту производительности труда, то приватизация в Сирии и Бразилии не помогла выходу этих стран из кризиса.

На порядок сложнее происходил этот процесс в государствах с плановой экономикой. Отсутствие опыта хозяйствования в условиях рынка, квалифицированных специалистов, законодательной базы, соответствующей психологии — все это обусловило противоречивый, зачастую драматический характер приватизации в бывших социалистических странах и особенно в России.

Начавшаяся как составная часть монетаристских реформ, проводимых правительством Е. Гайдара, приватизация, по замыслу ее инициаторов, должна была покончить с монополией государства в сфере производства и обращения и запустить механизм рыночной конкуренции. Предполагалось, что это стимулирует личную заинтересованность каждого россиянина в результатах реформ и создаст класс здоровых, честных предпринимателей.

Но слабая организационная подготовка, проведение приватизации не правовыми, а номенклатурными методами, отсутствие нужных законов и в целом самой концепции ее проведения обусловили крайне неэффективный, полукриминальный способ разгосударствления.

Свою роль сыграла спешность осуществления перевода в частные руки большинства предприятий огромной страны. Из 240 тыс. государственных и муниципальных предприятий с 1992 по 1994 гг. было приватизировано 110 тыс., в то время как разгосударствление 12 госпредприятий в Англии длилось 10 лет, а приватизация 676 предприятий в ФРГ заняла 8 лет (1983–90 гг.). Концепция проведения приватизации государственной собственности в Российской Федерации предусматривала 2 этапа ее реализации: чековый (ваучерный) и денежный.

По поводу метода приватизации еще в начале 1990-х гг. шли жаркие дискуссии. Предлагались, например, такие способы как передача — безвозмездно или на основе льготного выкупа — государственных предприятий в собственность трудовым коллективам; акционирование и продажа государственных предприятий непосредственно в частные руки.

Однако эти методы были отвергнуты как не отвечающие критериям социальной справедливости в пользу бесплатной раздачи собственности всему населению посредством выдачи специальных платежных средств — ваучеров, или приватизационных чеков, которые затем должны быть использованы на покупку акций приватизируемых предприятий и другого государственного имущества.

Приватизационные чеки граждане Российской Федерации начали получать с 1 октября 1992 г. Их номинал — 10 тыс. руб. — отражал долю каждого в общественном богатстве.

Уже вскоре ваучеры в условиях чиновничье-криминального произвола и правовой неразберихи стали предметом спекулятивных махинаций. Стоимость приватизационных чеков в условиях галопирующей после либерализации цен инфляции падала вместе с рублем, они обесценивались и в массовом порядке скупались дельцами.

За короткое время владельцами крупнейших предприятий, где трудились порой десятки тысяч работников, стали не трудовые коллективы, а вчерашние директора, представители номенклатуры и откровенно криминальные структуры.

Таким образом, приватизация, проведенная Гайдаром и Чубайсом вначале 1990-х гг., на этом этапе не стала фактором повышения эффективности производства, а свелась к «черному переделу» бывшей общенародной собственности и ускоренному созданию класса новых собственников.

Подавляющее большинство россиян оказались ограбленными второй раз — после того, как в результате либерализации цен обесценились все их сбережения.

А установленных целей приватизация так и не достигла: члены трудовых коллективов остались наемными работниками, предприятиямонополисты сохранили свое монопольное положение, производительность труда осталась на прежнем уровне.

Приватизация «ваучерного образца» проводилась и в странах Центральной и Восточной Европы. Но в большинстве из них столь серьезных социальных издержек, как в России, удалось избежать. Там даже при господстве плановой экономики функционировал развитый частный сектор, который в сфере торговли, услуг, сельского хозяйства, перерабатывающей промышленности часто преобладал даже над государственным. Свою роль сыграло и то обстоятельство, что в отличие от нашей страны, где после 1917 г., если не считать короткого периода НЭПа, элементов рыночной экономики просто не было, страны, вступившие на социалистический путь в 1940–50 гг., сумели сохранить существовавший до революции опыт рыночной экономики.

Этап чековой приватизации длился с июня 1992 г. по 1 июля 1994 г. Затем наступил этап денежной приватизации, задачей которого было формирование инвесторов, владеющих значительными пакетами акций, что должно было повысить их заинтересованность в долгосрочных инвестициях.

Особым этапом российской приватизации стала инвестиционная приватизация, предполагавшая переход государственного имущества в частные руки при условии обязательств со стороны нового владельца инвестировать дальнейшее развитие производства, и последовавшие за ними залоговые аукционы, в результате которых государство утратило контроль над крупнейшими российскими предприятиями, остававшимися в его собственности после ваучерной приватизации.

Акции этих предприятий отдавались крупным банкам в залог кредитов, необходимых для выполнения бюджетных обязательств, однако в установленный срок государство не смогло рассчитаться по этим кредитам, и в результате предприятия флагманы российской экономики попали под контроль олигархических структур, заплативших за них цену, в десятки раз ниже рыночной. Всего за время приватизации Гайдара — Чубайса — Коха за 10 лет в результате продажи 145 тыс. предприятий бюджет России получил сумму по разным оценкам от 10 до 20 млрд долларов! За столько была продана львиная часть второй по величине экономики в мире, какой была экономика СССР! Для сравнения: английский бюджет только в результате приватизации одной кампании «Бритиш Телеком» получил 23 млрд долларов. Приватизация «Дойче Телекома» принесла немецкой казне 13 млрд долларов.

Неудовлетворительные итоги приватизации привели к тому, что собственность частных лиц до сих пор является морально нелегитимной в глазах населения, во-вторых, не может стать капиталом, т. е. легальным, белым рыночным механизмом экономического роста (из-за юридической нечистоты сделок затруднены IPO, займы, кредиты, продажа, участие в белых сделках, сотрудничество на международном уровне и проч.).

Кроме того, экономического эффекта, т. е. повышения производительности труда и прибыльности прежде всего у крупных предприятий не наблюдалось (более того, налицо было массовое нарушение экологического, трудового законодательства, тяжелые социальные последствия от хищнического отношения к собственности, вызванного общим ощущением нелегальности и временности пользования у новых «хозяев»).

Сегодня правительство предпринимает попытки восстановить контроль над государственным имуществом в стратегически важных отраслях.